Опасная тайна Зала фресок - Страница 55

К оглавлению

55

— Чем могу служить господам?

— Что там происходит? — спросила Шарлотта.

— Произошло самоубийство, мадам.

— О Господи, кто?!

— Боюсь, молодой Гуго д’Отвилье.

— Самоубийство? — переспросил пораженный Маклеод.

— Да, мсье. Он повесился в большой зале. Вы его знали?

— Мы приехали из Парижа его навестить, — поспешил ответить Раффин.

— А, понимаю. Вы его друзья? Вместе учились в ЕНА?

— Да-да.

Энцо восхищенно слушал, с какой легкостью лжет Раффин.

— Тогда я крайне сожалею, что принес вам столь трагическую новость. — Старик обернулся и посмотрел через ров на замок. — Кажется, выносят тело. Если вы соблаговолите подождать четверть часа, я смогу все рассказать подробнее.

— Конечно, — пообещал Раффин.

— Не желаете ли прогуляться по парку? — Старик кивнул в направлении сада, явно желая уменьшить число зевак. Он вернулся к группе людей на мосту, а Энцо, Раффин и Шарлотта направились к юго-западному углу квадратного крепостного рва, где находилась калитка в роскошный огороженный парк. Коричневая курица с выводком цыплят настойчиво клохтала, ведя свое потомство к ближайшей лужайке.

Раффин повернулся к Энцо:

— Стало быть, человек, к которому нас привели тулузские подсказки, покончил с собой спустя всего три дня после того, как были найдены руки Гейяра.

— Может, он причастен к убийству?

Раффин приподнял бровь:

— Кто его знает… Возможно, он понял, что огласка неминуема, и убил себя, чтобы избежать позора? Как ваше мнение, Маклеод?

Но Энцо мало улыбалась гипотеза, будто его действия заставили человека, пусть даже преступника, покончить с собой.

— Я не знаю.

В глубине души он надеялся, что Гуго д’Отвилье не имеет отношения к Гейяру и эта смерть является прискорбным совпадением. Маклеод окинул взглядом крепостной ров, мост с каменной балюстрадой — четыре арки, поднимающиеся из мутной воды, — и увидел, как уезжает «скорая». Зеваки расступились, пропуская машину. Энцо охватило странное отчаяние — ему показалось, что расследование завершится здесь же, со смертью предполагаемого фигуранта. Вот уж действительно «висяк»…

Он сунул руки в карманы и подошел к краю крепостного рва глубиной метра три, обнесенного низкой, поросшей мхом стеной. Остроконечные угловые башни замка, казалось, росли из черной, непрозрачной воды. В толстых каменных стенах темнели узкие щели-амбразуры, откуда защитники замка когда-то пускали стрелы, отражая набеги. Слева открывалась панорама ухоженных лужаек с вековыми деревьями, постепенно густевшими и переходившими в настоящий лес, стеной смыкавшийся на горизонте. Садовник с ручной тачкой обихаживал цветы на декоративной скальной горке, не проявляя ни малейшего интереса к происходящему в замке. Вокруг деревянного стола были расставлены складные стулья — их парусиновые спинки и сиденья чуть слышно хлопали на ветру. Энцо дошел до северо-западного угла рва, откуда начинался крутой подъем, и присел на край каменной изгороди. В отличие от узорчатого кирпичного фасада замка задняя стена была выложена серыми бетонными блоками, впитывавшими влагу крепостного рва, проступавшую снизу неровной темной волной.

Оглянувшись, Энцо увидел, что к нему идет Шарлотта. Раффин остался у ворот замка и наблюдал за происходящим во дворе, прислонившись к кованой створке. Энцо поднял глаза, но тут же прикрыл их ладонью от полуденного солнца.

— Это ты рассказала ему о нас?

— Никаких «нас» нет. Я уже говорила, что не готова к новому роману. Мы занимались сексом, вот и все.

Энцо задели ее слова. Ему казалось, что прошлой ночью между ними произошло нечто большее, чем просто секс. Он опустил руку и сгорбился, опираясь на колени и уставившись в траву.

— Тогда с чего Раффин так бесится? Я думал, у вас все кончено.

— Кончено, — подтвердила Шарлотта и, поколебавшись, пояснила: — Но разошлись мы не по его инициативе. Сейчас у него мучительный процесс расставания с собственностью. — Вздохнув, она присела на парапет рядом с Маклеодом и принялась рассеянно шаркать теннисными туфлями по большому камню, лежавшему в траве. — Прости меня, Энцо. Все складывается как-то непросто… — Она на секунду взяла его за руку и едва заметно сжала.

Они сидели молча. Носком туфли Шарлотта обводила буквы, выбитые на камне. Энцо следил за ней невидящими глазами, обуреваемый противоречивыми чувствами, почти разладом, который эта женщина привнесла в его жизнь, пока буквы на каменной плите вдруг неожиданно не стали резкими и четкими, сложившись в слово, как по волшебству небрежных движений маленькой ноги. Он схватил Шарлотту повыше локтя, судорожно впившись пальцами в мягкую плоть. Женщина дернулась как ужаленная и с испугом повернулась к Энцо, уставившемуся куда-то перед собой расширенными глазами.

— Что случилось?

— Утопия, — прошептал Маклеод, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

— В каком смысле?

Он кивком указал на каменную плиту, слегка отодвинув розовую теннисную туфлю ногой. Выбитая надпись гласила:

...

Этот камень установлен в 1978 году в память нашего любимого и преданного друга ретривера Утопии, трагически погибшего при спасении своего восьмилетнего хозяина Гуго, упавшего в крепостной ров. Утопия прыгнул за ним в воду и поддерживал на поверхности, пока не подоспела помощь. К сожалению, к самому ретриверу помощь запоздала, и Утопия встретил свою гибель в жестоких водах. Семейство д'Отвилье навсегда сохранит в сердце благодарность за эту великую жертву.

55